Мы побывали в гостях у графика Романа СУСТОВА в уютной мастерской на мансардном этаже в самом центре Минска. Узнали, в чем он находит вдохновение, как распределяет свое время и какие раритетные предметы интерьера ему удалось собрать в своей творческой мастерской.
Вопросы задавали: Катерина Буто, Ирина Бельская
Текст, фото: Катерина Буто
О творческом пути
– Почему вы выбрали печатную графику из всех видов изобразительного искусства? Расскажите о своем творческом пути.
А выбора-то у меня и не было (смеется). Родители у меня книжники, папа художник-график, мама тоже много оформляла книг. В академию искусств пошел учиться для того, чтобы работать в дальнейшем с книгой и иллюстрацией. В конце 90-х годов стал больше интересоваться печатной графикой, эстампом.
|
ЭТО ИНТЕРЕСНО Эстамп (фр. estampe, итал. stampa) — произведение графического искусства, представляющее собой гравюрный либо иной оттиск на бумаге с печатной формы (матрицы). В зависимости от способа создания печатной формы и метода печати, эстампные техники можно разделить на четыре группы: – высокая печать: гравюра на дереве (обрезная и торцовая), линогравюра, гравюра на картоне; – глубокая печать, включающая офортные техники: игловой офорт, акватинта, лавис, пунктир, карандашная манера, сухая игла, мягкий лак, меццо-тинто, резцовая гравюра; – плоская печать: литография, монотипия; – трафаретная печать: шелкографские техники, вырезной трафарет. |
После окончания учебы в академии, я работал два года в мастерской у Михаила Савицкого. Это было своего рода постакадемическое образование, попасть туда можно было на конкурсной основе, выделялась мастерская с небольшой зарплатой. После этого я работал в фирме, которая занималась разработкой компьютерных игр, четыре года был полностью поглощен этим процессом, дорос до арт-директора отдела. В какой-то момент почувствовал, что моя работа – это золотая клетка, творческого роста вообще не стало. Пришло время очередной выставки и я понял, что выставить-то нечего. Какой-то период после этого я продолжал работать в офисе до шести, после чего приходил в мастерскую и до позднего вечера работал в ней. Вот так пришло ко мне осознание, что именно работа художником – это то, что я делаю для себя, под этим остается моя подпись и даже какой-то след. Я понял, что это важнее зарплаты и в одночасье ушел с фирмы.
Вот так пришло ко мне осознание, что именно работа художником – это то, что я делаю для себя, под этим остается моя подпись и даже какой-то след. Я понял, что это важнее зарплаты и в одночасье ушел с фирмы.
– Когда начали преподавать и почему?
Я семь лет проработал в мастерской в уединении и наступил момент, когда захотелось поделиться своими знаниями. К тому же в то время из академии ушел последний мастер-печатник. Это все и подтолкнуло меня пойти преподавать, можно сказать, это был порыв души. Преподавание я называю для себя волонтерством, но у меня пока есть энергия, мне это интересно. Мне нравится общаться с молодежью, я не так далек в плане возраста от них, еще могу понять, о чем они думают и какую музыку слушают.
Вообще, в Беларуси графике обучается очень мало людей, я своих студентов называю элитой. На отделение графики в БАМ набирается всего 5-8 человек…
О семье и преемственности поколений
– В семье художников-графиков мог ли быть у вас другой путь?
Да, я параллелью занимался музыкой, еще учась в колледже мы с друзьями организовали свою группу, я играл в ней на ударных. Уже в академии перед нами стал вопрос, что делать дальше, я понял, что либо одна муза страдает, либо другая. Сработала ясность: передо мной был пример родителей, их непростой, но понятный мне труд. Хотя из ребят, с кем мы играли, есть и те, кто добился успеха на музыкальном поприще. Сейчас могу поиграть для себя, барабанные палочки постоянно лежат в мастерской.
– Какое в творческой семье отношение к преемственности поколений?
Это непросто для младшего поколения. Есть риск, что тебя не воспримут отдельно от родителей. Для любого человека, а тем более для художника, это испытание. У меня был даже кризис на этой почве. До 18 лет у меня была фамилия папы, Козлов, даже разница в инициалах у нас была небольшая: отец Николай Романович, а я Роман Николаевич. Однажды на одной выставке, где я также участвовал еще будучи студентом, вывесили его работы и подписали Р.Н. Мне стали говорить, что я стал похож на папу… Именно тогда я поменял фамилию на мамину, мы решили на семейном совете, что кроме всего прочего нужно сохранить фамилию ее рода, так как из Сустовых никого больше не осталось. То есть я как бы искусственно дистанцировался от отца, чтобы нас различали. Я чувствую, что сейчас что-то похожее испытывает мой сын, он учится в том же колледже, что и я.
О творческом процессе и отдыхе
– Какие темы наиболее интересны вам в творчестве?
В последнее время моя тематика где-то фантазийная, где-то киберпанковская, историческая, археологическая, можно сказать, эклектическая. Сейчас мне интересно соприкосновение современной пластики и технических устройств, машин. Например, часовой механизм, который был создан не как художественный объект, а утилитарный, по моему мнению сам по себе безумно красив.
-Творческий беспорядок – это про вас?
Определенный бардак должен все же быть, он может служить своего рода подпиткой, откуда человек черпает что-то для того, чтобы говорить. Ведь по сути произведения изобразительного искусства – это та же речь, только запрограммированная и выведенная в другие символы. Если творческий человек говорит, то откуда-то должны поступать к нему идеи. Поэтому беспорядка не всегда нужно бояться.
С организацией времени у художников не все просто: один будет три часа сидеть и в одну точку смотреть, а другой за это же время готовую работу сделает. Однако момент привязки к месту, к своей мастерской – очень важен. Ты приходишь туда, отгораживаешься от всего мира и работаешь. Надо мной когда-то смеялись друзья из-за того, что у меня был график посещений моей мастерской. В него я записывал все свои приходы и уходы, количество отработанных в ней часов. Должен сказать, что самому себя очень сложно организовывать, иногда банально нужен человек со стороны, который скажет, что нужно сконцентрироваться на работе, а перепиской заняться позже. Для этого в Европе у серьезных художников есть менеджеры, которые занимаются всей околохудожественной работой. У нас же это пока не принято, к сожалению. Встречаются иногда лишь семейные тандемы, когда, к примеру, муж рисует, а жена помогает с менеджментом.
– Сколько по времени у вас занимает работа над одним произведением?
По-разному, в среднем около месяца, но это не означает, что я целыми днями сижу над одной работой. Я недавно осознал, если чем-то долго и муторно заниматься, то рано или поздно перегоришь и потеряешь к этому делу интерес. Поэтому сейчас я прихожу в мастерскую с утра на 2-3 часа, и уверен, что на протяжении всего этого времени я буду работать. Я заметил, что когда приходил в мастерскую на целый день, то такое же количество часов фактической работы растягивалась по времени. В такой работе нет остроты и интереса.
Кроме того, обычно я работаю параллельно над несколькими проектами, разными по тематике. Преподавая в академии, я и студентам пытаюсь объяснить, как это важно и полезно, ведь разные проекты взаимообогащают друг друга. В жизни и в творчестве приятно разнообразие, прежде всего разнообразие по отношению к себе самому. Когда художник устает что-то делать, со временем он обязательно выходит на клише и стандарты, когда нет внутреннего интереса, становишься не художником, а роботом. Если я чувствую, что прихожу к такому в своей работе, то ищу новые темы. Я по другим художникам вижу, как это бывает, и прекрасно понимаю их, конечно, в любимых тапочках, теплых уютных и мягких хорошо, в них даже из дома выходить не хочется. Поменяться и делать что-то совершенно иное сложно, но необходимо.
В жизни и в творчестве приятно разнообразие, прежде всего разнообразие по отношению к себе самому.
-Художники вообще отдыхают от своего творчества?
Нужно отдыхать, обязательно. Переутомление сказывается рано или поздно. Кроме того, от этого страдает не только сам художник, но и его семья. У меня до сих пор перед глазами картина из детства: я захожу в комнату к родителям, папа с мамой работают, а я есть хочу! На дворе лето, а я иду с котомкой в магазин пельмени покупать – родителей кормить (смеется). Вот так бывает в семье, где все художники.
О мастерской
Расскажите о вашей мастерской, какие предметы тут самые необходимые?
У меня всегда была мечта иметь большой стол, в этой мастерской я наконец воплотил эту мечту в жизнь. Тут у меня есть зона и для компьютера, и для графики, здесь специально установлен рассеивающий свет экран, который я сам придумал и реализовал. Можно сказать, что мне присущ перфекционизм в вопросе обустройства мастерской, но я считаю это нормальным. Не люблю работать «на коленке», мне важно, когда все удобно. Достаточно один раз все толково организовать, чтобы потом работать с комфортом.
В мастерской мне не хватает тумбы для инструментов. Поэтому на столе у меня не бывает порядка, зато все необходимое под рукой. А инструментов у меня много, в том числе и самодельных. В этом плане наши художники очень предприимчивые: мы много выдумываем и сами мастерим, тогда как в европейских художественных магазинах доступно большое разнообразие уже готовых инструментов и материалов. Зато вырастает поколение, которое знает весь процесс изнутри, а художник из Европы может не знать состава краски, которой печатает.
Есть у меня в мастерской два раритетных шкафа, которые я выкупил, когда Минская фабрика цветной печати объединялась с полиграфкомбинатом имени Я. Коласа и списывала старое оборудование. Один из них раньше использовался для хранения наборных касс. Эти шкафы я называю мечтой графика, в них много выдвижных узких полок, куда можно разложить удобно работы и сорта бумаги. Одно плохо – при таком их количестве можно забыть, где что лежит (смеется).
Печатаю я на уникальнейшем станке, который был сделан по проекту нашего известного мастера печатника Молоткова Дмитрия Васильевича, которому будет этой зимой 80 лет, а самому станку уже больше тридцати. Я вокруг него ходил лет шесть, просил одного нашего старого художника продать его. Деревянный стол, на котором стоит станок, тоже необычный – это прилавок послевоенного ГУМа.
-Кроме рабочих инструментов, материалов, оборудования, что создает атмосферу в вашей мастерской?
Кроме всех тех вещей, которые находятся в мастерской, для меня очень важна музыка. Можно сказать, что музыка и книги – это то, откуда появляется у меня вдохновение.
| Совет художника
С чего начать человеку, который хочет попробовать свои силы в печатной графике? Я бы советовал начать с линогравюры, так как это наиболее доступный вид печатной графики по материалам и исполнению. Для этого нужно не так много. Прежде всего, это гомогенное покрытие, которое является аналогом старого линолеума. Оно должно быть однородным, без всяких дополнительных проклеек, желательно однотонным. Для резьбы возьмите линогравюрный резец, который бывает двух видов: треугольный в сечении и круглый. Кроме того нужен простой валик для накатывания краски. И краска. Если не найдете специальную типографскую, то можно пользоваться масляной, хотя она более жидкая, не так удобно, но возможно, было бы желание. Стекло, чтобы раскатывать краску. Печатный станок может заменить обычная ложка. Вот и все. |
СПРАВКА РЕДАКЦИИ
Роман Сустов работает преимущественно в следующих техниках:
· линогравюра – вид высокой печати, для создания которой изображение режется на линолеуме или другой полимерно-пластической основе, а затем отпечатывается на листе бумаги;
· офорт – вид глубокой печати, при которой загрунтованная специальным лаком металлическая пластина процарапывается (гравируется) иглой, после чего производится травление ее поверхности кислотами. При печати краска из протравленных углублений переносится на бумагу;
· литография – вид плоской печати, при котором на камень (разновидность плотного известняка) наносится рисунок жирным литографским карандашом или тушью, после чего поверхность камня обрабатывается травящим составом, который делает не прорисованные участки в увлажнённом состоянии невосприимчивыми к краске.